Иван Грачев - Город мертвецов и другие истории (сборник)
6
И снова я забрался в душный, на этот раз, троллейбус. В инструкции было сказано, что тип транспорта, направление движения, периодичность не играли никакой роли. Район был четко предопределен, и внутри него у меня не было никаких ограничений по передвижению. Я старался выбирать те маршруты, которые максимально исключали возможность встречи со знакомыми и дальними родственниками.
Новый день ничем не отличался от предыдущих – все то же бесконечное солнце, почти полное отсутствие облаков и мертвый штиль. В одежде я чувствовал себя рисом на поле – в невыносимой влажности, грязный и…
Даже не хотелось об этом думать.
На пятый день я начал понимать, что работа не так проста, она действительно требовала приложения усилий и определенного умения. Да, я ни на секунду не приблизился к пониманию, почему вообще было возможно существование организации с такими «кадрами», однако стал больше ощущать себя обычным работягой, которому весь день трахают мозг. Вот только не начальство и клиенты, а все вокруг…
Как-то само собой получилось, что я стал заполнять пустоту в переездах наблюдением за происходящим вокруг, анализу любых попадающихся на глаза мелочей и длительным монологам о полученных результатах. Это не только развлекало, но и, порой, заставляло сильно погрузиться в себя, ощутить «Депрессию-лайт», в которой время замедлялось, а тело застывало в нежелании ничего делать.
Именно благодаря такому состоянию я был в силах ощущать в себе что-то человеческое, что-то полезное. Я даже начал вести короткие заметки, записывая их в маленький блокнот из потайного кармана, когда появлялась возможность скрыться от всех вокруг, что чаще всего происходило в кабинке вокзального туалета.
«Все вокруг носят „Найки“. Это и странно, и очевидно. Хорошие кроссовки, но как же произошло, что почти все вокруг стали выбирать именно их? Скорее всего, в этом есть вина интернет-магазинов и прочих дисконтов, и многие сообразили, что покупать за те же деньги обувь на рынке – уже не комильфо».
«У каждого человека есть такое же расписание, как и у любого транспортного средства. Речь идет не о распорядке дня, о том, что мы заставляем себя делать каждый день, чтобы прийти на работу вовремя, и при этом выглядеть настолько хорошо, насколько нам это нужно. Сейчас я говорю о тех часах, что вращают наши подсознательные привычки, наши привязанности.
Вот парень в наушниках. Я видел, что он слушает музыку с телефона. И каждые две-две с половиной минуты он достает его, чтобы проверить наличие новых сообщений. Не знаю, находит он их или нет, но спустя сорок пять секунд он убирает телефон обратно в карман.
Или, другой пример, девушка с дредами в другом конце салона. Хоть ее лицо и направлено в мою сторону, она слишком занята сновидениями, а они буквально утаскивают ее на свою сторону. Каждые полторы минуты ее лицо наполняется слабостью, голова начинает медленно клониться вниз. В последующие пять секунд происходит движение вверх-вниз, что можно назвать как забавным, так и вполне эротичным, если брать в расчет ее умиротворенное лицо. И! Резкий рывок, после которого голова снова держится ровно, а взгляд устремлен прямо, в будущее!»
«Все заметки уже пропитались моим гримом, они пахнут не лучше места, в котором я их пишу, но это достаточно символично, ведь в них моя жизнь, как прошлая, так и будущая. Не нужно думать о своем положении, все еще стараясь получать удовольствие от того, чем занимаюсь, но это становится все сложнее, ведь в одиночестве не видно просвета, каждый день мое прозябание в душной квартире становится все мрачнее и мрачнее. Не спасает ни кино, ни игры, ни порнуха».
Да, иногда я позволял себе предаться мрачным мыслишкам, но это было больше похоже на сброс балласта, который накапливался и накапливался, мешал трезво рассуждать.
В своем повествовании я постараюсь избавиться от тупого пересказа случаев, которые происходили со мной во время «работы», ведь хоть они и отличались друг от друга, все же – можно провести точное градуирование:
1. Моменты наблюдения. Нужно было вести себя более пассивно, я просто заваливался на сидения, прямо вместе с ногами, на пол, презрительно ржал, когда просили уступить место, а иногда – просто засыпал или притворялся спящим. Я тупо смотрел на людей, на их повадки, их реакцию на мое наглое и непростительное поведение. Чаще всего наблюдением я занимался с самого утра, если чувствовал себя уставшим, а также вечером, по той же причине. Иногда я представлял себя репортером в среде диких хищников – одно неловкое движение – и они готовы разорвать тебя взглядами, презрительными и опасными.
2. Провокация с моей стороны. Было забавно поддергивать своих сверстников, которые мне совсем не нравились по ряду причин, некоторые из которых я даже назвать не смогу. Я мог приставать к представителям разных субкультур, будь то металлисты, рэперы и прочие позеры, мог начать материться на старушек, которые, знай себе, сидели и причитали по поводу и без. Конечно, любимыми «клиентами» были парни «голубоватой» внешности – в джинсах такого отвратительного фасона, он больше намекал на принадлежность к колготкам; в майках-сеточках, в футболках настолько тонких, что их существование можно было поставить под сомнение. По моему представлению, все эти «полу-девочки» достойны были хорошей порки или побоев, вот только я не мог начинать драку, даже чтобы проиграть ее.
3. Ответ на провокации других….
И вот, мы подошли к самой интересной части.
Каждый хочет быть супергероем, а для того, чтобы понять это, не нужно заканчивать Гарвард по специальности «Доктор экстрасенсорики». Все без исключения – школьники-геймеры, старухи, постоянно борющиеся за права восседания социальных меньшинств на сидениях, мужчины среднего возраста, косо поглядывающие на девчонок в шортах под самую попку… Каждый ждет своего шанса, чтобы совершить чудо, вытащить любого близкого из беды.
Именно поэтому мы восхищаемся скандальными музыкантами, эпатажными и, порой, отвратительными, киноактерами, писателями – каждый из них может похвастаться влиянием на окружающий мир, на умы людей, на их эмоции. Их судьба, какой бы трагичной она не была в реальности, все равно влечет своими красками и властью.
Но кого-то останавливает страх или, может, обычная неуверенность в себе. Мне же было все равно, ведь чувствовал иллюзию вседозволенности, которая и начала губить.
На третий день занятости, произошел очень интересный случай, который заставил меня задуматься об истинном предназначении дела.
Я ехал в новеньком автобусе, большом и просторном, с вентиляцией, которая уносила мой смрад прочь, на улицу. Было не жарко, для обычного человека, конечно. Я же сидел, словно пьяный, от пота и жара, от духоты под расстегнутой курткой, как духовая печь. Все-таки у грима были побочные эффекты и заключались они в чесотке. О, как она терзала уже в середине рабочего дня.
Было около шести, если верить большому электронному табло над кабиной водителя. Я сидел в середине автобуса, спиной по направлению движения, и смотрел на двух мужиков, что пили пиво на зднем сидении. Они были забавны в своих речах, которые для меня звучали лишь обрывками в моменты затишья, на остановках. Всю дорогу они только и обсуждали «побег из России», превознося свои факты все с новых неожиданных сторон. Были затронуты проблемы политики, культуры, медийности, несколько раз они поднимали вопрос вырождения нации и национализм в целом.
Ну не смешно ли? Я уже начал хихикать, глядя, как эти представители «сверхчеловека» поносят страну, в которой живут, как они рассматривают варианты проживания в Европе, Канаде и даже в Австралии.
Пока глупости разносились по автобусу, я даже не сразу подметил девушку, что сидела перед ними, на сидении ниже. Она была беременная, что легко приходило на ум от вида округлого живота при общем спортивном телосложении. Миловидное лицо было прикрыто лладонью, кажется, ей было плохо.
Знаете, в школе случалось, когда мы, мелкие, глупые, как-то неумело матерились, тихо, украдкой, чтобы учителя не «спалили», но, порой, в момент произнесения запрещенных слов, как правило, самых гадких, тишина, шутливо и подло, заполняла пространство класса и через секунду, красного как рака ученика уже выводили вон.
Именно так и произошло секундой позже. Я только ее приметил, начал любоваться желто-зеленым сарафаном под блондинистыми волосами, он так симпатично скрывал аккуратный круг живота, и! то ли остановка, то ли очередной светофор – и в звонком безмолвии разносится ее голос:
– Вот уроды!
Мне понадобилась секунда, чтобы догадаться, послышалось или нет? А двум подонкам – около трех, чтобы начать ржать на весь салон. И, как школьница, бедная девешка сразу почувствовала жар в области лица, ее глаза наполнились неподдельным страхом, а ноги уже собирались выносить ее наружу даже на незнакомой улице.
